Новгород переживает археологический бум

Хотя 15 августа в России и отмечается День археолога, он не является государственным праздником. Возможно, поэтому и отношение к нему у новгородских исследователей культурного слоя довольно скептическое. И все же, несмотря на спорность даты, мы решили встретиться с историком Сергеем Трояновским, чтобы поговорить о настоящем и будущем новгородской археологии.

– Сергей Викторович, не так давно вы возглавили  Новгородский археологический центр. А новая метла, согласно русской пословице, по-новому метет…

– С уходом из жизни Александра Степановича Хорошева, много лет возглавлявшего Центр,  мы оказались лицом к лицу перед набором сложнейших задач: от поддержания лидирующего статуса новгородской археологии как научной школы до сохранения темпов и уровня организации охранных раскопок. Сила новгородской археологической школы всегда заключалась в плодотворном взаимодействии нескольких научных и образовательных учреждений страны – МГУ, Института археологии РАН, Новгородского музея-заповедника. Ведь Хорошев был одновременно и профессором МГУ, и руководителем Новгородского археологического центра, созданного при его активном участии в 1991 году.

Мне в этом смысле труднее будет строить работу только из Великого Новгорода, хотя существующие на сегодняшний день отношения и общие планы позволяют надеяться, что нам удастся сохранить комплексный характер Новгородской археологической экспедиции.

– Не успев открыться, «Театр времени» на Троицком раскопе сразу обрел популярность. Что еще в копилке идей?

– Любопытных замыслов у нас пруд пруди: например, разрабатывается проект организации больших многолетних раскопок в Славенском конце. Идут переговоры о проведении в Великом Новгороде в 2012 году Всероссийского археологического съезда, приуроченного к 1150-летию России.

– Старшее поколение ученых, прославившее новгородскую археологию, потихоньку отходит от дел. Есть ли достойная смена?

– Не будем забывать, что над нашей археологией раскинуто мощное крыло поддержки со стороны Валентина Лаврентьевича Янина и его учеников.  Кроме того, в строю еще много «ветеранов» экспедиции – Рыбина, Гайдуков, Покровская, Степанов, Тарабардина. Именно они стараются  сохранить и развить такое уникальное явление, как «новгородская археологическая школа».

Есть и вторая генерация участников экспедиции, уже ставших самостоятельными исследователями и стремящихся ко взаимодействию на ниве изучения средневекового Новгорода. Например, Денис Пежемский, Михаил Петров.

– За рубежом вовсю используются передовые методы исследований – фотограмметрия, инфракрасная фотография, анализ облучения керамики потоком быстрых нейтронов… А применяют ли что-то подобное новгородские археологи?     

– Из тех методов, которые вы назвали, не всё применимо на земле Великого Новгорода – ведь мы имеем дело не с сельскими поселениями или следами хозяйственной деятельности, а с мощным многометровым культурным слоем, насыщенным органическими остатками. Это настоящий археологический Клондайк, изучение которого тоже должно вестись с использованием широчайшего спектра анализов. Что-то мы применяем в обязательном порядке, к примеру, дендрохронологию. В каких-то случаях удаётся провести серию анализов благодаря сотрудничеству с научными центрами в стране или за рубежом. Так было в 1990-х годах, когда на Новгород буквально свалился десант экспертов из Великобритании, Германии, Дании и Норвегии, показавший нам много новых достижений западной археологии. Чему-то мы научились, в чём-то так и не разобрались.

– Что же мешает разобраться?

– Сегодня как никогда актуален вопрос создания при нашем Центре разносторонней камеральной лаборатории, где могли бы работать или сотрудничать на договорной основе представители смежных областей знания: палеозоологии, геоморфологии, палеоботаники, антропологии, специалисты по истории металлургии или климатических изменений на планете. Если будут люди – будут и методы.

– Но вы не можете не согласиться, что сегодняшние методы ведения раскопок губительно действуют на культурный слой.

– Поймите, археологам и самим горько осознавать, что мы работаем в деструктивном режиме. После наших раскопок исчезают кубометры культурного слоя и огромный массив информации, которую мы не в состоянии полностью извлечь при нынешнем уровне методической оснащённости. Мы всё время об этом думаем и ищем пути минимизации ущерба для нашего наследия. Скоро мы ими поделимся.       

– Не секрет, что на раритеты сегодня большой спрос и даже ребенок найдет, куда пристроить ценную вещь за неплохие деньги. Известны ли случаи утаивания находок на новгородских раскопах?

– Это серьёзная проблема. Уличить, а тем более привлечь к ответственности такого детку или прячущегося за его спиной дядю из антикварной лавки не просто. Выход мне видится в том, чтобы прекратить практику привлечения к раскопкам случайных людей. Мы сейчас ищем пути создания на летний период полноценных школьных трудовых отрядов с педагогами во главе, ведём переговоры со скаутскими организациями, активно приглашаем студентов-волонтёров. В этом смысле я очень рассчитываю на заинтересованную поддержку руководства НовГУ, комитетов по образованию, культуры и молодёжной политике городской администрации. Осенью начнём с ними переговоры, чтобы к следующему сезону изменить ситуацию к лучшему. А пока – смотрим в оба.

– Чем удивил нынешний сезон?

– Прежде всего тем, что в этом году в Новгороде одновременно велись работы на 9 (!) раскопах. Похоже, мы переживаем настоящий археологический бум, сравнимый только с предвоенными годами. Надеюсь, это не эпизод, а начало нового этапа, который, несомненно, стимулируется и предстоящим юбилеем, и Ганзейскими днями.